22-го сентября отмечает свой день рождения «тосканский гений», всемирно известный тенор, «живая легенда третьего тысячелетия», популяризатор оперной музыки - Андреа Бочелли.
Также Андреа Бочелли – автор книги под названием «Музыка тишины». Из аннотации: в этой книге – правдивая история о человеке, который совершал ошибки, мучился сомнениями, переживал маленькие и большие горести, о его необычной судьбе и удивительном даре. Со страстной искренностью и обезоруживающей нежностью Бочелли берет читателя за руку и уводит в свой мир – богатый, сложный и хрупкий.
Но поскольку Андреа Бочелли, прежде всего, певец, а уже потом писатель, в день его рождения мы предлагаем вашему вниманию, его песни.
Летом 1993-го года Андреа едет на гастроли с Цуккеро по всей Европе, давая живые концерты, и исполняя партию Паваротти в «Miserere». В качестве сольного номера, он поет нечто непредставимое для рок-певца: «Nessun Dorma» из «Турандот» Пуччини под гром аплодисментов.
В ноябре он отправляется на отборочный тур фестиваля Санремо, в категории «Giovani», с сольной версией «Miserere», где поет обе партии: Цуккеро и Паваротти, и получает высший балл.
В феврале 1994-го года он выигрывает основной тур фестиваля Санремо с песней «Il Mare Calmo Della Sera» в категории «Nuove Proposte». Выходит в свет первый диск Бочелли , "Il Mare Calmo Della Sera", ставший Золотым диском.
23 ноября 1996-го года Бочелли вместе с Сарой Брайтман исполняет песню для последнего сражения Генри Маске «Time to Say Goodbye», которая вскоре побила все рекорды продаж на рынке, и на протяжение почти полгуода не сходила с вершины немецкого хит-парада.
В ноябре1998-го года Андреа с Селин Дион на Рождество поет «The Prayer».
Но, все же, возвращаясь к «Музыке тишины», для заинтересовавшихся книгой – небольшой интересный фрагмент из нее:
«Признаюсь, главное, что меня беспокоит, – вовсе не то, что случайный читатель вдруг начнет зевать от скуки над моими жалкими каракулями; ведь, в конце концов, он вправе в любой момент отложить эту книгу и забыть о ней. Но дело в том, что я постоянно ощущаю, будто за мной, пока я пишу, наблюдают проницательные глаза, читающие мои мысли. Это глаза старика, старика с добрым лицом, хранящим сочувственное выражение, с едва заметной улыбкой человека, великолепно знакомого с фарсом под названием «жизнь» – знакомого настолько, что это уже не вызывает у него ничего, кроме скуки и отвращения. На лице старика уже не найти и следа земных страстей, навсегда стертых неумолимой силой времени и упорством мысли. И все же этот светлый лик, озаренный огнем неведомых мне идей, строго судит меня: под этим взглядом я чувствую себя смешным, робким, мне то и дело кажется, что я ни на что не способен; а ведь еще секунду назад я воображал, будто мне известно все, как те школяры, что прочитали пару философских высказываний за партой лицея и считают, будто уже познали абсолютную истину. Иногда мне чудится, что на лице старика появляется ироническое выражение. И тогда я задаю себе вопрос: почему он не снисходителен ко мне в той же мере, что к остальным? Почему относится ко мне так строго?
Добрый читатель, вероятно уже понявший, кто такой этот милый старец-наблюдатель, знай же, что его неусыпный взгляд всегда направлен мне в спину и во всякое мгновение дня и ночи он руководит всеми моими действиями и решениями».