Сборник рассказов “Без труб, без барабанов” был выпущен однокурсниками-журналистами к 35-летию выпуска из Уральского государственного университета.
Предлагаем читателям портала 2queens.ru знакомство с первым рассказом из этого сборника – “Свет лица твоего...” Надежды Лещенко.
“Свет лица твоего...”
Наташи Маричевой сейчас с нами нет. Она высоко-высоко на небе, сидит себе на облаке, свесив ноги, и смотрит сверху на своих детей, однокурсников, коллег – на всех, кого знала и любила.
Она не была ни большой грешницей, ни святой. Часто ошибалась, впадала в отчаяние. Прожила очень нелегкую жизнь: одна вырастила замечательных детей, много и усердно трудилась, состоялась в своей профессии. Разве не заслужила себе наша Наталья вечного покоя своей многострадальной жизнью?..
Мне вспоминается, как сидит она на кровати в общежитии, маленькая, худенькая, и, закрыв лицо ладонями, тихо плачет. Оказывается, кто-то из сокурсниц небрежно так, проходя, назвал её «самкой».
Вот ведь как: спорим, ругаемся, говорим друг другу много лишнего, а потом забываем. Но одно слово, сказанное как бы вскользь и невзначай, вдруг попадает в самую больную точку. И помнится мне оно уже тридцать три года, хоть я и не была такой ранимой, как Наташа.
Она плакала не столько от обиды, по-моему, и не от нанесенного оскорбления. Раньше в бесконечных хлопотах о своих детях-погодках Наташе просто не было времени задуматься о своей жизни, знаю это по себе. И вот теперь в этой комнате, одна, оторванная от своих малышей, она всё повторяла в уме это слово – «самка», и вдруг увидела себя как бы со стороны и ужаснулась собственному легкомыслию, пришла в отчаяние. Ведь впереди – полная неопределенность!
Конечно, любой здравомыслящий человек справедливо назвал бы нас легкомысленными особами. Вместо того, чтобы учиться, мы каждый год рожаем по ребеночку: то дочку, то сына. Как это неразумно, глупо! О чем думают и на что надеются эти ненормальные студентки?.. Стараясь перевести всё в шутку, я как могла, её утешала, пыталась отвлечь от тяжёлых мыслей, приводила ей примеры из классики: вот, Лев Толстой свою любимую Наташу Ростову в конце романа тоже называет самкой, и она была для него идеалом женщины. Конечно, самки мы с тобой, Наташка, самки! Не окончив университет, уже имеем по двое детей! Да, нет у нас ни квартиры, ни работы, только на родителей и надеемся. Но всё будет хорошо, вот увидишь! Ты же оптимистка! Всё, вытирай нос, бери учебник. Какой у нас завтра экзамен?
Мы жили с ней тогда вдвоем в комнатке на Большакова, две почти многодетные матери, готовились к государственным экзаменам. У каждой уже по два академических отпуска, из последнего отпуска нам разрешили досрочный выход, чтобы сдать экзамены, защититься и получить диплом. Наши детки, о которых старались вслух не вспоминать, чтобы не расплакаться, далеко от нас, у родителей. Только Наташин муж, Миша Астафьев, был рядом: отстав от своего курса, мы теперь оказались с ним на одном. Трудились сутки напролёт, буквально «со страшной силой» – два часа учим, пятнадцать минут спим. Пьём «термоядерный» чай.
Всё! Сдали! Защитились! Миша пришёл с распределения с хорошей новостью – ему предложили должность референта в областном УВД, сразу дают двухкомнатную квартиру с телефоном и места в детском саду. Всё сложилось как нельзя лучше. Я же говорила, что всё будет хорошо! Мы уже упаковали вещи, купили билеты. На следующий день застаю Наташку опять горько плачущей.
Теперь-то ты о чём, подруга? Очередная новость сразила наповал: однокурсники упрекнули Мишу за то, что он, видите ли, «продался ментам», и он сегодня, с утра пораньше, уже побывал в деканате и отказался от предыдущего распределения. И вот – теперь они едут в Тюмень, в эту сибирскую глушь. «Но как он мог? Отец двух детей?», – возмущался, обливаясь слезами, наш мощный материнский инстинкт.
У меня в то время была похожая ситуация: предстоял переезд из Магадана в загадочно-расплывчатый Прикарпатский военный округ, и жилья нам тоже никто пока не обещал. Так что бедный Мишка получил тогда столько упрёков – за себя, за моего мужа, за всех мужчин вообще, которые думают только о себе и о своей работе. «Если нам не дадут там квартиру – я с тобой разведусь!», – выложила последний аргумент Наталья. Но Астафьев всё выдержал и не сдался.
Почему? Кому было нужно это его никчемное благородство? Почему проявил такое малодушие, уступил мнению товарищей? Почему предпочёл «быть чистеньким» и начать свою карьеру с полного нуля в ущерб своей семье, которую очень любил – это я точно знаю.
Сейчас не иначе как полной глупостью, если не идиотизмом, практичные и деловые наши современники этот поступок и не назовут. Но мы жили в другой стране, где с удовольствием пели: «Мой адрес не дом, и не улица. Мой адрес – Советский Союз!» Когда было стыдно перед товарищами искать «тёплое и доходное» место. Когда мы знали твёрдо, что государство «не кинет», а позаботится о нас, что работа и жильё, хоть худо-бедно, но нам гарантированы. Когда мы верили, что порядочных людей гораздо больше, чем непорядочных. Вот такими мы были наивными оптимистами, так надеялись и верили в себя и в свою страну.
Я не хочу ни оправдать, ни осуждать Мишу за этот его совсем неоднозначный поступок. Просто пытаюсь найти ему объяснение. Не хотелось бы употреблять это, уже ставшее пошленьким, выражение – «романтический порыв». Но выходит, что именно так и было на самом деле.
Уехали они в Тюмень. Как оказалось – на беду свою. Дали им комнатку в общежитии. Через полгода Миша погиб в автомобильной аварии, и Наташа, вдова в свои неполные двадцать шесть лет, осталась со своими маленькими детьми одна. Много лет я, занятая своей семьёй, ничего о ней не слышала. Или не хотела слышать? Без мыслей о ней жилось всё-таки спокойнее. Мне рассказывали только, что она замкнулась, ушла в себя…
И вот на ОРТ, где-то в середине 90-х годов, появилась со своими репортажами Наталья Астафьева. Такие живые рассказы о людях, из самой глубинки Тюменской области! Наташа всегда за кадром, только руку с микрофоном видно. Написала ей письмо на тюменское телевидение. И вдруг она позвонила! Да, у неё все нормально. Дети, Павел и Ангелина, окончили университет, живут отдельно. Да, после гибели Миши ей было очень тяжело, она долго болела, даже ушла из журналистики. Теперь вот вернулась. Наталья, хоть покажи свое лицо в репортажах! Нет, и не надо её уговаривать. А ты помнишь свою кличку в общаге? Матыльда! Ты же всегда говорила с лёгким немецким акцентом, который теперь уже совершенно исчез. «И Матыльда вдруг заныла: вот, пропал кусочек мыла! Капелан вздохнул: «Ну что же? Только Штырлиц тут поможет!», – уж не помню, кто сочинил эту дурацкую эпиграмму, но мыльницу свою она действительно забывала в умывальнике часто.
…Большая часть жизни у нас теперь позади. И ведь по большому счету оказалось, что правы мы, а не те благоразумные обыватели, обозвавшие Наташу самкой! Пусть нам с ней было очень тяжело сначала со своими так «незапланированно» и «некстати» родившимися детками. Пусть! Но они, наши детки, посланные нам в награду авансом за все будущие муки, наполнили нашу жизнь смыслом, вместе с ними мы взрослели и умнели, становились лучше и добрее. А какие умные детки получились у нас, студенток!
И напоследок. Вы видели православную икону Божьей Матери «Достойно Есть»? Присмотритесь к ней внимательней и увидите на ней Наташины глаза, наполненные неземной печалью и верой. А слышали красивейшую молитву к Богородице, с тем же названием? Достойно есть – это рассказать о Наташе Маричевой честно и всегда помнить её такой, какой она была на самом деле. Достойно есть – это прожитая ею жизнь.
Достойно есть – это быть её современниками.
автор: Надежда Лещенко
Из cборника “Без труб, без барабанов”